Жизнь и творчество М. Ильина. -
М.: Детгиз, 1962. С. 176-177.
М. Ильин
Прежде чем рассказать, как я начал писать, я хочу рассказать, как я начал читать.
Первой моей книгой была одна из книг Диккенса. Она начиналась так: "Марлей был мертв, как камень". Здесь все было непонятно. Что такое "Марлей"? Что такое "мертв, как камень"?
Слова были непривычные. И буквы тоже были непривычные. На каждую строчку уходило больше времени, чем сейчас на несколько страниц. Но я решил не отступать и читал строчку за строчкой.
На первой странице я не понял ничего, на второй странице понял несколько слов, а когда дело дошло до последней, я уже хорошо знал, и кто такой Марлей, и что с ним случилось, и еще много других вещей, о которых раньше не слыхал.
За Диккенсом последовал Марк Твен, за Твеном - Пушкин, за Пушкиным - Гайавата, за Гайаватой - Илиада, за Илиадой - "Король Лир". Книг для детей я не любил. Мне не нравилось, что детские писатели разговаривают с читателем свысока, как будто считают его дурачком.
Теперь, когда я сам пишу книги для детей, я ни на минуту не забываю, что человек десяти лет в большинстве случаев не глупее человека тридцати лет и почти всегда отличается большей любознательностью.
Книги доставлял мне старший брат, который теперь пишет сказки. Первые сказки он не писал, а рассказывал. Дело происходило так. Мы отправлялись с братом на прогулку. По пути брат рассказывал мне длинные истории о путешественниках, об охотниках, о рыцарях. Когда брату надоедало рассказывать, на сцену появлялась бочка с порохом. Я знал, что это не к добру: кто-нибудь уронит спичку, бочка взорвется, все герои погибнут, и рассказ закончится задолго до законной развязки. Я умолял брата убрать бочку подальше или, по крайней мере, заставить героев рассказа осторожнее обращаться со спичками. Но брат бывал неумолим.
После того как я начитался книг и наслушался рассказов, я сам решил попробовать писать.
Моя первая книга никогда не бывала в типографии и вышла тиражом в один экземпляр. На обложке был нарисован тигр с длинным хвостом, смахивавший на крысу. На первой странице были стихи, которые начинались так:
Мелькает в зелени лиан
Пятнистый ягуар,
Ломает ветви павиан,
Крадется кугуар.
Я писал книги, издавал газеты и журналы. Издатель был я, редактор - я, типограф - я и единственный подписчик - тоже я.
Обыкновенно и редактор и сотрудники газеты заинтересованы в том, чтобы читателей у них было как можно больше. Я хотел другого - чтобы мою газету не читал никто. Боясь насмешек, я прятал газету под подушку, а потом додумался до того, что положил газету в банку и закопал в саду. Так ее никто и не увидел.
Через много лет, когда я был уже студентом, я снова взялся за литературную работу - на этот раз всерьез. Мне предложили написать страничку по химии для одного детского журнала. Художник нарисовал рисунки, я написал по три строчки текста к каждому рисунку. Подписал я свое произведение первой попавшейся фамилией, которая мне пришла в голову. Химическая страничка появлялась потом в каждом номере журнала. Так химия привела меня к литературе.
Химия и литература долго шли рука об руку. Я работал в лаборатории стеаринового завода и писал о свечах и лампах (книга "Солнце на столе"). Я руководил лабораторными занятиями на первом курсе Технологического института и писал книгу "Сто тысяч почему". Я строил завод искусственных эфирных масел и писал "Рассказ о великом плане".
Болезнь легких заставила меня, к сожалению, расстаться с химией. Теперь мое единственное дело - литература. Впрочем, я не только пишу, но и учусь. Когда я был мальчиком, я мог по вечерам часами изучать звездное небо по атласу, а днем много времени проводить около муравейника, наблюдая работу муравьев. Сейчас меня больше интересует работа человека. В книге "Горы и люди" я рассказал о том, как социалистический труд преобразует у нас природу. А сейчас я закончил сборник рассказов о нашей Родине и о ее героических людях.
(Журнал "Детская литература", 1937, № 21, стр. 68-69).