В.М. Конашевич. О себе и своем деле.
"Детская литература". М., 1968. С. 448-453.

С. Левин

О В.М. Конашевиче

Кто знает, как и когда начали бы рисовать дети, не будь перед ними примера. Не нова мысль, что для ребенка должны существовать специально для него созданные картины, рисунки, скульптурные произведения, как существуют созданные для него игрушки.

И все же очень немного сделано такого, что увлекло бы детей. Тем радостнее, что есть в нашем искусстве область, в которой для детей создано едва ли не лучшее в мире - искусство оформления детской книги.

В поразительно богатой талантами группе художников детской книги можно назвать многих мастеров. Рядом с анималистом Е.И. Чарушиным - сказочник Ю.А.Васнецов; В.В. Лебедев воссоздает на страницах книжки обаятельный мир детей, Т.А. Маврииа вносит в книжку жемчужины русского народного творчества.

Бесспорно, одним из самых талантливых художников советской книги для детей был В.М. Конашевич.

Понимают ли дети, какие замечательные вещи создал для них художник?

На это ответить не так просто. Можно сказать, что детям нравятся книжки, оформленные Конашевичем. Но, понятно, им нравятся и многие другие. Так и должно быть - искусство детской книги должно ответить различным потребностям каждого ребенка. Сегодня нужна сказка, а завтра хочется посмотреть животных, а потом узнать про чужие страны и мало ли что еще. И то, что в нашей детской книге работают многие талантливые и не похожие один на другого художники, - это благо.

Но порой - нечего греха таить - детям нравятся и бездарные поделки холодных ремесленников, еще встречающиеся в некоторых детских книжках.

Как ни привлекательны собственные работы маленьких рисовальщиков, как ни кажутся они полными прирожденного якобы детям вкуса, выбор детей далеко не всегда говорит о наличии этого вкуса. Вкус редко является прирожденным. Он воспитывается. Воспитывается семьей, школой, улицей, всем окружением детей, всей жизнью.

Работы художников книги - одно из самых драгоценных средств воспитания подлинного высокого художественного вкуса.

Что же заставляет нас, педагогов-художников, ценить именно Конашевича?

Может быть, как автора образцов для подражания? Но маленькие дети вовсе не склонны, да и не могут подражать кому-либо в манере исполнения, во внешних особенностях произведения. У маленьких это исключено. Поэтому, если возможно воздействие творчества взрослого на рисунки маленького художника, то оно состоит совсем в ином.

И в Конашевиче ценим мы прежде всего неистощимую выдумку мастера. Посмотрите книжки, им оформленные, - как изобретательно претворяется в зримый образ текст книги. И наряду с изображением, продиктованным текстом, сколько деталей добавлено художником! Фантазия художника, как дар доброго волшебника - нет ей границ.

Вот это-то богатство фантазии и помогает детям отойти от штампов, от повторения одного и того же образа или приема изображения, к чему дети часто склонны - ведь штамповать легче, чем создавать новое. Художник пробуждает в ребенке фантазию, развивает у него выдумку, изобретательность.

Творчество Конашевича отвечает многообразным склонностям маленького художника.

Есть у него образы героические, славящие смелых, сильных, упорных. Композиции в этих случаях наполнены напряжением, динамикой.

С героикой соприкасается сказочная фантастика. Мир волшебных событий и превращений близок детям, как никакой, может быть, другой. В этом жанре Конашевич - один из самых ярких художников.

Вот у кого сказка так сказка, то страшная, то забавная, всегда удивительная и одновременно красивая, нарядная.

Противоположны сказочным сюжетам бытовые. Но и в них художник - в своей стихии. И вот здесь-то особенно отчетливо видишь, как глубоко любит он своих зрителей - детей, для которых рисует. В любой детали его рисунков читаешь эту любовь. Детские образы Конашевича полны обаяния и вовсе свободны от сентиментальной слащавости.

Я бы сказал, что художник здесь вполне педагог.

Неравнодушны дети и к красоте рисунка, особенно когда темой рисунка является сказка. Декоративный убор не только построек, костюмов, но и всего, что изображается в сказке, обычно разрабатывается детьми с подлинным наслаждением и выдумкой, и Конашевич и в этом - их учитель.

И еще, что роднит рисунки детей с работами Конашевича, - это свойственная им в одинаковой степени какая-то особенная нравственно чистая атмосфера, пронизывающая их.

Одной из особенностей Конашевича является юмор, иногда переходящий в иронию. Юмор этот пронизывает многие работы художника, но особенно выступает в книжках с веселым текстом, таких, как "Муха-Цокотуха" К. Чуковского или в книжке С. Маршака "Вот какой рассеянный". А чего нельзя сделать с ребенком с помощью улыбки и смеха!

Вот еще сторона педагогического дарования художника.

Ко всему этому нужно добавить, что в своих работах Конашевич выступает автором, вооруженным обширными историко-культурными знаниями. А для юного художника эти рисунки являются источником сведений - где же проще найти их ребенку, как не в книжке, лежащей под рукой. Наконец, нельзя обойти удивительное изящество работ Конашевича. Любую книжку он умеет сделать по-праздничному нарядной, радостной и при этом не перейти грань, за которой лежит вычурность, манерность - словом, область дурного вкуса.

Я не пытаюсь дать анализ творчества художника. Мне просто хочется сказать, почему оно, это удивительное и такое обаятельное искусство, помогает нам, педагогам, воспитывать юных художников.

Конашевич очень близок маленьким художникам. Но откуда это родство, обнаруживаемое в детском творчестве и творчестве выдающегося художника?

Дети видят и любят книжки, украшенные и иллюстрированные Конашевичем. Было бы логично думать, что этим объясняется некоторая доля близости их между собой. Можно предположить и другое. Известно, что Владимир Михайлович был внимательным ценителем детского творчества, на самом деле самобытного, яркого, страстного, наивного и по-своему мудрого, чистого и доброго. На юбилее художника в 1958 году дети подарили ему свои рисунки.

Мне пришлось слышать, что именно эти подарки он считал самыми дорогими из всех полученных в тот день.

К детским рисункам он относился без лишней снисходительности, но с полным уважением и требовательностью. Об этом свидетельствуют советы юным художникам, с которыми Конашевич выступал на страницах журнала "Костер".

Как часто художники в своих отзывах о детском творчестве говорят, что им нужно учиться у детей непосредственности, остроте наблюдения, искренности, смелости, яркой эмоциональности - и как не часто видим мы эти качества у художников-профессионалов.

Пример Конашевича блестящ и редок.

Он умел воплотить в своем творчестве все ценное, что видел он в истоках искусства - в детских рисунках.

Отсюда, возможно, у художника такая ясная и четкая трактовка всего, что он изображает. Отсюда также и часто применяемая композиция с фризовым расположением действия и всех его участников, своего рода барельефный принцип, который на известной ступени господствует в детских рисунках. Конечно, этот композиционный прием встречается и не только в творчестве детей,- еще искусство Древнего Египта, Средневековья широко использовало фризовое построение композиции в живописи и скульптуре. Но ведь художник использовал этот прием в рисунках для детей, естественно поэтому думать, что Конашевич исходил прежде всего из детского творчества. Так же можно, пожалуй, объяснить и энергичное применение художником контрастов для выделения главного, для подчеркивания отдельных фигур или предметов, смелое использование преувеличений, как это часто делают и дети. Отсюда и колорит - то яркий, звучный, то предельно нежный, воздушный, отсюда любовь к праздничной нарядности книги - все то, что составляет стиль детской книги Конашевича.

Его почерк отличает какая-то особая непринужденность, легкость, свобода применения различных приемов акварели, разработки штриха. Здесь тоже, нам кажется, художник стремится развить и использовать то, что подчас так подкупает в детском рисунке.

И ведь ни капли приспособления под детский язык, никакой примитивизации, наоборот - все поднято на уровень высокого профессионализма. Вот на таком искусстве и можно воспитывать тех, кто делает первые шаги в искусстве!

Прелесть детских рисунков - чаще всего результат инстинктивного, неосознанного творчества, превращающего путь познания в захватывающую игру.

Иное дело - творчество подростков, пристально всматривающихся в мир взрослых, жаждущих приобщения к этому миру. Они ищут для себя образцов, нередко подражают любимому художнику.

О выставке произведений В.М. Конашевича в Русском музее 1958 года вспоминаешь с благодарностью. Она позволила достаточно полно узнать разные стороны его искусства. Мы увидели удивительно светоносные пейзажи тушью, исполненные на китайской бумаге, акварельные натюрморты, портреты, сделанные деликатно и любовно. Рядом с ними маленькие карандашные наброски пейзажа, напоенные воздухом и солнцем кусочки русской природы.

На группу юных художников, по преимуществу тринадцати-четырнадцатилетнего возраста, побывавших на выставке, она произвела сильное впечатление. Позднее в их рисунках появились очень интересные опыты портрета, пейзажи и натюрморты. Внешне они, может быть, и очень отдаленно напоминали увиденные на выставке, но в работах этих - и это самое важное - проявилось сочетание интереса к явлениям жизни с глубоким вниманием к выразительным средствам рисунка и живописи: рисунки наполняются красивым цветом, возникло стремление овладеть техникой акварели, туши, карандаша, найти экономные и выразительные приемы.

В связи с этим вспоминается один случай.

Моя ученица, четырнадцатилетняя Таня М., старалась работать в манере Ци Бай-ши (девочка объясняла это тем, что ее дед был китайцем) и одновременно очень увлекалась творчеством Конашевича - видела в них что-то общее. Ей, конечно, хотелось познакомиться с художником.

И вот мы у него на даче. Два часа шел разговор о Таниных рисунках, которые Владимиру Михайловичу очень понравились. Говорил он и о своей работе, о том, что любит легкие инструменты - птичьи перья, не может рисовать механическими карандашами - они тяжелы, связывают движения руки. Разговор был таким теплым и интересным, что уходить не хотелось. Ушли, получив приглашение бывать еще. Как жаль, что так и не удалось нам с Таней вновь побывать у Владимира Михайловича.

Теперь напечатаны воспоминания Конашевича.

Как художник он не мог не выделить в рассказе о собственном детстве всего того, что связано с пробуждением в ребенке художника, например, первых открытий явлений светотени, рефлексов, освещавших отраженным светом темные уголки комнаты. Удивительны и наблюдения окружавшей его в детстве обстановки, вспомните описание комнат старух родственниц и знакомых его родителей. И теперь, когда смотришь иные из работ художника, видишь, что эти впечатления отражены в характерном для Конашевича стиле иллюстраций, видишь, как изобретательно и любовно использовал он детали старого быта. В этих иллюстрациях теплый юмор освещает то, что ушло в прошлое, но все еще мило, как многое, уцелевшее от детства.

Страницы, посвященные детству, написаны, как мне кажется, с особой любовью и неторопливостью. Художник так небезразличен к тому, что дало ему детство.

Этим и объясняется, по-видимому, теплое внимание мастера к художникам-детям.

1965