С. Маршак. Лирика. - М.,
Детская литература,
1968. С. 5-12.
Валентин Берестов
Для людей моего поколения поэзия Маршака с самого раннего детства стала заветной частицей внутреннего мира, уже не отделимой от нас. Я, например, не представляю, каким было бы мое детство без "Деток в клетке", без "Сказки о глупом мышонке", без "Пожара" и "Почты", без "Мистера Твистера" и "Человека рассеянного", без "Баллады о неизвестном герое" и "Войны с Днепром".
Многие из моих сверстников помнят даже, как выглядели первые издания этих книг. Мысленно, сквозь дымку воспоминаний, мы перелистываем их страница за страницей и снова ощущаем радость, которую вызывали когда-то стихи, так стремительно и прочно входившие в память. С ними связано детское чувство, родственное тому безудержному вдохновению, что охватывало нас в играх, беготне, лесных прогулках. Чувство, от которого горят щеки и сверкают глаза.
Книжки веселые, сюжетные, насыщенные действием. Их вроде бы не назовешь лирическими. Но память детства сделала их для нас, взрослых, лирикой, светлой и сердечной. И странно видеть, что в томике собрания сочинений каждая из них занимает каких-нибудь две-три странички. Неужели это те самые книжки, которые каким-то чудом надолго овладевали нашим воображением? Однако, перечитывая их нашим детям, мы убеждаемся - чудо остается чудом.
Молодежь послевоенных лет не очень-то баловали такой духовной пищей, как философская и любовная лирика. "Вечные темы", всегда занимающие юность, в те времена были не в чести. И Маршак совершил еще одно чудо: в те годы стали появляться его переводы из Бернса, Блейка и Шекспира. Они воспринимались нами как новинки современной русской поэзии, продолжившие пушкинскую традицию. Думаю, что в сороковых годах Маршаком-переводчиком руководила не только любовь к старым поэтам, но и глубинная потребность времени, забота о богатстве внутреннего мира своих подросших читателей.
Переводы остались бы переводами, если бы поэт-переводчик не выразил в них самого себя. Мне кажется, что они уже тогда готовили нас к нравственному подъему и напряженной духовной жизни, которой страна живет сегодня.
"Материю песни, ее вещество
Не высосет автор из пальца.
Сам бог не сумел бы создать ничего,
Не будь у него матерьяльца".
Эти озорные и мудрые строки Генриха Гейне как будто заново родились под пером Маршака.
Читая стихи Маршака, физически ощущаешь "материю", "вещество" его поэзии, понимаешь, что именно из такого "вещества" народ создавал свои песни, пословицы, поговорки. Недаром поэт так часто обращался к русскому и мировому фольклору, недаром многие строки его детских стихов и переводов стали пословицами, а лучшие стихи Маршака, как детские, так и "взрослые", посвящены самым что ни на есть первоэлементам: слову, буквам, цифрам, часам, минутам, двенадцати месяцам...
Маршак писал и "взрослые", лирические, стихи. В начале и в конце его жизни они были основной его работой. Два десятка лет назад эти стихи начали от случая к случаю появляться в журналах и сборниках, часто с подзаголовком "Из лирической тетради". Я принадлежу к числу тех читателей, которые сразу заметили и всей душой приняли лирику Маршака. Такие стихи, как "Словарь", "Когда изведав трудности ученья", "Ландыш", "Все то, чего коснется человек", "Летняя ночь на Севере", стихи о времени стали спутниками моей молодости, и я не могу говорить о них без глубокой признательности и благодарности.
Только в 1962 году поэт наконец выпустил первую книгу своих лирических стихов, дав ей название "Избранная лирика". Книга вышла, когда Маршаку было семьдесят пять лет. Она появилась примерно через шестьдесят лет после того, как лирические стихи молодого Маршака получили признание известного критика В.В. Стасова, а потом Максима Горького, Шаляпина, Блока1.
В книге не было ни одного стихотворения из тех, что составили славу Маршака, сделали его известным всему народу. Не было детских стихов, не было сатиры, не было ни одного перевода. И случилось еще одно чудо: перед читателем предстал новый Маршак - Маршак-лирик.
Эта книга (вместе с несколькими новыми детскими книжками Маршака) была удостоена Ленинской премии.
Тем временем, преодолевая тяжелую болезнь, Маршак продолжал писать и публиковать новые лирические стихи. А в 1964 году, за три недели до смерти, он отдал в печать рукопись книги "Лирические эпиграммы"2. Эпиграммами у древних греков назывались короткие стихи, не только сатирические, но и лирические. Маршак возродил полузабытый жанр.
Есть у лирики одна удивительная особенность: поэт, казалось бы, выражает прежде всего свои собственные чувства, рассказывает о самом себе. Но чем лучше, чем ярче и сильней, чем точней и правдивей он это делает, тем ближе становятся его стихи читателям, людям его собственного или другого поколения и даже людям других стран и других веков. Лучшие лирические стихи - это рассказ и о самом поэте, и о нас с вами.
Настоящий поэт не стремится понравиться читателям, приняв какую-нибудь эффектную или приятную позу, не придумывает себе чувств, которых не испытал, и событий, которых не пережил. Он остается самим собой. Можно даже заключить, что он вообще не думает о впечатлении, которое его стихи произведут на читателя. Но это не так. Очень хорошо раскрывает это одна из лирических эпиграмм Маршака:
"У Пушкина влюбленный самозванец
Полячке открывает свой обман,
И признается пушкинский испанец,
Что он - не дон Диэго, а Жуан.
Один к покойнику свою ревнует панну,
Другой к подложному Диэго - донну Анну...
Так и поэту нужно, чтоб не грим,
Не маска лживая, а сам он был любим".
Тут не только поразительное наблюдение над творчеством Пушкина, которого Маршак любил всю жизнь, но и открытие, проникающее в самую суть лирической поэзии.
Из таких больших и малых открытий, сделанных поэтом как бы вместе с нами, читателями, и состоит лирика Маршака. Поэт услышал привычное слово "солнышко", так по-детски, так радостно произнесенное любимой женщиной. И вот уже звучит прямо-таки гимн и самому солнцу, и чудесному детскому слову "солнышко":
"Пускай это бурное море огня Зовут лучезарным светилом, Как в детстве, оно для тебя и меня Останется солнышком милым. И меньше не станет оно оттого, Что где-то на малой планете Не солнцем порой называют его, А солнышком взрослые дети".
А иной раз поэт делает горькие, но такие нужные людям открытия:
"Ты много ли видел на свете берез?
Быть может, всего только две, -
Когда опушил их впервые мороз
Иль в первой весенней листве.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А часто ли видел ты близких своих?
Всего только несколько раз, -
Когда твой досуг был просторен и тих
И пристален взгляд твоих глаз".
Пристальность взгляда и чувства, глубокое ощущение ценности и неповторимости каждого дня, каждой минуты, сосредоточенность мысли, стремление к полноте жизни, забота о совершенстве и достоинстве человеческой личности, о свежести восприятия и чистоте души, бережная любовь к людям, далеким и близким, - вот содержание лирики Маршака.
"Даже по делу спеша, не забудь:
Этот короткий путь -
Тоже частица жизни твоей.
Жить и в пути умей".
Маршак - поэт здравого смысла. Отсюда победоносный юмор, ясность, предметность, точность, какая-то удивительная толковость и добротность его стихов. Здравый смысл не просто житейский, а возвышенный, одухотворенный. Он нужен не для короткого, а для долгого пути, для высоких, а не для мелких целей, здравый смысл, живущий в гармонии с совестью.
Доброго ума и умного сердца желал Маршак своим читателям в стихотворении "Пожелания друзьям". Такова и его собственная поэзия. Поэзия доброго ума и умного сердца.
Примечания
1. Несколько юношеских стихотворений Маршака составляют первый раздел этой книги. ↑
2. Книга издана в 1965 году. В настоящий сборник "Лирические эпиграммы" не входят. ↑