Главная > О Маршаке

"Круг", Тель-Авив, № 759, 1992.

Д. Нахманович

Самуил Маршак спасал еврейских детей

Уважаемая редакция!

Меня заинтересовала в "Круге" статья Матвея Гейзера: "Я вспоминаю край отцов" о поэте С.Я. Маршаке (№ 755). Согласен с Гейзером, что еврейская тема Маршака оставалась долгое время "закрытой", поэтому считаю, что читателей заинтересуют те неизвестные стороны жизни и деятельности Самуила Яковлевича, свидетелем которых мне довелось быть.

Д. Нахманович, г. Хайфа.

Так сложилась судьба, что отец моей жены - Яков Самуилович Шапиро (1891-1949) являлся родственником Маршака. Вместе с нами Я.С. Шапиро жил в Каунасе, а потом в Вильнюсе, с момента освобождения из немецкого концлагеря (1945) и до самой смерти, почти четверть века. Через него я познакомился и с С.Я. Маршаком в Москве, а еще до этого с другой родственницей поэта - детским врачом в Каунасе Фрумой Гурвич-Бройде, являвшейся тетей моей жены Тамары.

В предвоенные годы не поддерживал связь со своими родственниками в так называемой буржуазной Литве. В то время в СССР это было опасно.

Но помню, что после нашей свадьбы, сразу после войны, мы с Тамарой поехали в Москву. Хотел я посетить с молодой женой те места, где во время войны учился и лечился после ранения, стоял в охране парада 7 ноября 1941 года, когда выступал Сталин, и вообще показать ей, после ужасов немецкой оккупации в гетто, "столицу нашей родины Москву".

Тогда же, не помню точно кто - отец или тетя Тамара дали нам адрес своих родственников в Москве: Самуила Яковлевича Маршака и академика Исаака Харитоновича Невязежского.

Мы остановились у Невязежского в большом доме для членов Академии Наук СССР. Туда же к нам приезжал Самуил Яковлевич с женой Бертой. Беседовали несколько раз, сначала сдержанно, потом откровенно, сердечно. Маршак интересовался у Тамары, как спаслись от гибели во время оккупации отец Яков, брат Лейзер, как погибла мать Эстер, спрашивал о Фруме Гурвич, о еврейском детском садике и интернате в Каунасе.

В ходе этих бесед я убедился, что Маршак "горячий еврей". Он живо интересовался еврейскими делами в Литве, молодежью, особенно он подробно расспрашивал о сиротах, где их прятали от немцев, как их разыскали и как удалось создать в Литве специально для них садики, интернаты.

Перед отъездом Маршак через Тамару передал для Фрумы Гурвич крупную сумму денег. Эти деньги были предназначены для поддержки созданных в Каунасе и, кажется, в Вильнюсе, интернатов и садика для еврейских детей-сирот, родители которых погибли от рук нацистов, их литовских пособников.

Знаю, что позже, примерно в конце 1945 и в начале 1946 годов Фрума Гурвич и другие начали организовывать, конечно, нелегально и конспиративно, переправку через Кенигсберг (Калининград) в Польшу, а оттуда в Израиль (тогда еще Палестина), молодых еврейских парней и девушек из Каунаса, Маршак вновь прислал для этих целей большую сумму денег. Он сам занимался сбором средств у своих близких и проверенных людей.

Я сам в те годы (1946-1955), бывая в Москве, получал пакеты для передачи Фруме. Эти пакеты были оставлены для меня Маршаком. Фрума мне говорила, что кроме своих собственных денег, Маршак еще получал на эти цели от генерала Красной армии Сладкевича, Невязежского, а также от писателя Твардовского. Знаю, что в те годы сам Твардовский приезжал однажды в Каунас и вручил доктору Гурвич деньги "для Израиля".

А деньги нужны были немалые. Много средств требовали содержание детского садика, интерната, закупка продуктов питания на свободном рынке в Каунасе, наконец, на взятки (городские власти настаивали на объединении еврейских садиков с другими, не еврейскими, и не так просто было заставить их отступить). Наконец, надо было платить большие деньги водителям грузовых машин, которые увозили людей через Кенигсберг (Калининград) в Польшу, а также "переправщикам" через границу.

В то же время Маршак, как правильно пишет М. Гейзер, был очень напуган сталинским террором, особенно после убийства Михоэлса, ареста писателей и антифашистов-евреев. Маршак даже отказался от поездки в Литву, куда все время собирался, но так и не осуществил своей мечты. Уже в "хрущевские" времена после разоблачения культа личности Сталина, к нам (мы жили тогда в Вильнюсе), приезжала жена Самуила Яковлевича - Берта. Она чувствовала себя у родных так, как будто бы находилась за границей. Даже боялась фотографироваться. Помню, что Берта Маршак весьма удивилась, что мы в Литве не так напуганы, обсуждаем разные проблемы, в том числе и еврейские, чувствуем себя свободнее, чем в Москве.

Сегодня кому-то легко осуждать такое. Но нельзя, нельзя, нельзя, забывать слова Ахматовой, приведенные в статье: "Кто не жил в эпоху террора, тот этого никогда не поймет".

Следует напомнить, что все описанное выше проводилось Маршаком, Гурвич, нами и другими в глубокой тайне, в обстановке совершенной секретности. Ведь тогда за такие "мелочи", как нам кажется сегодня, можно было ожидать, в случае провала, ареста и расстрела.

Поэтому о помощи еврейским детям, об отправке людей за рубеж, сборе материальных средств для этих целей знали только те лица, которые непосредственно этим занимались. Об этих делах даже в семьях Маршака, нашей и других не знал почти никто. Публикуя это впервые, я желаю установить исторические факты. Перечисленным выше людям сейчас за это опасность не грозит. Да и никого из упомянутых уже нет в живых.

...На кладбище в кибуце "Лохамей ха-Гетаот" похоронены заслуженный врач Литвы Гурвич Фрума и верный ее друг и помощник во всех послевоенных тяжелых и опасных еврейских делах Залман Бройде. Только в 1969 году им удалось тоже приехать в Израиль в кибуц к своим, к тем, кого они сами, идя на риск, переправляли в те первые послевоенные годы. Много добра они принесли людям.



Примечание авторов сайта

Жену С.Я. Маршака звали София Михайловна Маршак, а не Берта Маршак, как указано в статье. К тому же она скончалась в 1953 году, поэтому не могла посетить автора статьи в "хрущевские" времена. Поэтому скорее всего, речь идет о какой-то другой родственнице поэта.

При использовании материалов обязательна
активная ссылка на сайт http://s-marshak.ru/
Яндекс.Метрика