"В.М. Конашевич. О себе и о своем деле" -
М.: Детская литература, 1968.
С. 361-363, 370-374.
Ю. Молок
Ниже частично публикуется переписка В.М. Конашевича с Самуилом Мироновичем Алянским.
Их знакомство относится к самому началу 20-х годов, когда Конашевич выступил в издательстве "Аквилон" с рисунками к "Стихотворениям" Фета, принесшими ему, тогда еще молодому графику, широкую известность. В то время Алянский возглавлял петроградское издательство "Алконост", но принимал участие и в делах "Аквилона". Позднее, в конце 20-х и начале 30-х годов, Алянский руководил Издательством писателей в Ленинграде, которое, наряду с другими изданиями, выпускало серию иллюстрированных книг современных писателей. С иллюстрациями Конашевича здесь были изданы "Голубая жизнь" М. Горького, "Сирень цветет" Мих. Зощенко, "Виринея" Л. Сейфуллиной, "Анофелес" Николая Тихонова и др.
В последние годы Алянский работает в издательстве "Детская литература" в Москве, он был консультантом по художественному оформлению большинства детских книг, иллюстрированных Конашевичем.
Публикуемая переписка сгруппирована вокруг работы над книгами: "Плывет, плывет кораблик", "Сюзон и Мотылек", а также "Муха-Цокотуха" К. Чуковского, "От одного до десяти" С. Маршака, "В гости" Л. Квитко, сборником "По дорогам сказки" и "Сказками" А.С. Пушкина.
К сожалению, не везде авторам удалось представить переписку В. Конашевича и С. Алянского как двустороннюю: нередко их переписка прерывалась, ее заменял разговор по телефону или встреча художника со своим редактором то в Москве, то в Ленинграде.
Алянский - Конашевичу
[Москва] 6/XII 55
А сейчас могу Вам сказать по поводу Ваших пожеланий к "Английским песенкам". Если Вы нашли новый язык к этой книге - готов его всячески приветствовать. И мне хотелось бы, чтобы эту книгу Вы делали свободнее, попробуйте, например, нарушить поля. Чем свободнее и интереснее Вы сделаете, тем лучше. Вот к цвету есть у меня одно пожелание: сделайте книгу как можно ярче по цвету. Доставьте радость ребятам.
Алянский - Конашевичу
[Москва] 28/XII 55
Хорошо, что Вам нравятся английские песенки, это значит, что Вам будет весело работать над ними, а раз так, то рисунки будут хороши. Я рад за Вас, за Маршака и за себя. Очень уж Вы меня заинтриговали, люблю необычное, давно все истосковались по необычному. Работайте как можно смелее, веселее и даже озорнее, и никого не бойтесь.
То, что Ваши рисунки Вам самому нравятся, - это не диво; Вам всегда нравятся Ваши рисунки, а вот то, что Вы в них уверены - вот это поважнее.
Вы спрашиваете, послать ли мне рисунки или нет?
Конечно посылайте, я просто сгораю от любопытства посмотреть Ваши работы в новом качестве.
Конашевич - Алянскому
[Ленинград, 25 декабря 1961 г.]
С увлечением делаю новые английские песенки*. Сделал удачно и весело Трех феечек, которые мне очень нравятся. А дальше что-то пошло криво. Надо попытаться выбраться на верную дорогу. Надо надеяться, что выберусь.
______________
* Речь идет о работе над иллюстрациями к новым переводам С. Маршака восьми английских детских песенок для второго, дополненного издания сборника "Плывет, плывет кораблик" (М., Детгиз, 1963), см. также письма 4 и 5. ↑
Конашевич - Алянскому
[Ленинград, январь 1962 г.]
Посылаю рисунки к дополнительным английским песенкам. Посмотрите и напишите, как Вы их нашли.
Читаю пятую часть автобиографической повести Паустовского "Бросок на юг". Читаю с величайшим удовольствием. Это действительно чудесно - самый первый сорт!
Алянский - Конашевичу
[Москва] 4.II 62
Не знаю, когда я перестану изумляться Вашей неисчерпаемой изобретательности, удивляться Вашим бесконечным находкам новых цветовых сочетаний, поражаться богатству воображения при разработке сюжетов к бессюжетным стихам, а главное, какой поэтической атмосферой наполнены Ваши рисунки.
Я пришлю Вам те рисунки, по которым Маршак сделал замечания. Дело Ваше принимать их и исправлять. Я бы этого ни за что не стал исправлять, текст дает Вам полное основание толковать, как Вы это сделали. <...>
Конашевич - Алянскому*
[Ваммел-Ярви, 9 августа 1959 г.]
Я сейчас занят Маршаком, его "Веселым счетом. От одного до десяти". Какая это трудная книжка! Вы писали: надо сделать повеселее, поозорнее. Признаться, я только сейчас почитал как следует текст и поначалу совсем приуныл. Какое там озорство или хотя бы веселье в том, что шесть кошек лакают молоко из блюдцев (тут есть кое-какое литературное веселье, в последнем стихе: "потому, что кошки не едят из ложки"; но оно омрачается тем, что не только кошки, но и никто другой не ест из ложки, а ест ложкой из тарелки), или в том, что под красный свет нельзя ехать, а можно только под зеленый, или в том, что в 9 ч. без 10-ти минут надо идти в школу, а в 9 без 10-ти вечером ложиться спать. Ах, как весело! Я долго недоумевал, что здесь можно изобрести веселого, озорного!
Наконец мне стали приходить в голову кое-какие мысли. Наконец я изобрел основу всего: я придумал маленьких человечков, мальчиков и девочек, которые присутствовать будут во всех рисунках. Их назначение - создавать какое-то действие, движение, которого нет в тексте. Они удерживают единиц от драки, грустят, когда те оказываются зачеркнутыми, и т. д. Словом, играют роль хора в греческой трагедии. Это не "мурзилки" с их лягушачьими мордами, но они тоже на одно лицо, отличаются только цветом платьев. Они совсем маленькие, не выше 2-х сантиметров. Вы их увидите: в следующее воскресенье (16-го) я отошлю Вам 2-3 рисунка. Боюсь заканчивать рисунки без апробации: пример "Мухи" меня напугал. Предупреждаю, что если Вы или Маршак осудите моих маленьких человечков, то я принужден буду отказаться от книжки, так как ничего другого выдумать не могу. Я потому так подробно пишу об этой книжке Маршака, что отвлечься от нее для исправления "Мухи" я не могу.
______________
* Это заключительная часть письма, начало которого посвящено работе над иллюстрациями к "Мухе-Цокотухе" <...>. ↑
Конашевич - Алянскому
[Ваммел-Ярви, 16 августа 1959 г.]
Посылаю Вам несколько рисунков к книге Маршака "От 1-го до 10-ти". Из форзаца (2-я страница обложки) видно, зачем нужны маленькие человечки (они не настоящие, а выдуманные, скорее всего куколки из кукольного театра): для счета, чтобы помочь детям считать. В дальнейшем они мне нужны для создания какого-то действия, события, которого нет в тексте. Для этого, собственно говоря, я их и изобрел. Без них никакого веселья, никакого движения в книге, то есть в тексте, нет. Очень хорошо было бы, если б Маршак нашел возможным как-нибудь помянуть их в тексте. Будет более понятным их появление в книжке. Дети-то и так с радостью их примут. А я забочусь о взрослых, которые скажут: "откуда они взялись".
Конашевич - Алянскому
[Ваммел-Ярви] 30 авг. 59 г.
Ужасно рад, что мои кукольные человечки Вам понравились. Я их полюбил за то, что они помогают с легкостью обыгрывать всякие даже не слишком веселые моменты и события. Я тут не сидел сложа руки и, чтобы не растерять того, что уже придумалось, сделал довольно много. Макет уже изменил, расширил: будет 24 страницы (с обложкой), Пока ничего рассказывать не буду: скоро увидите.
Конашевич - Алянскому
[Ваммел-Ярви, сентябрь 1959 г.]
После Вашего письма я уже не боюсь за своих кукольных человечков, которые у меня разбежались по всей книжке. Как раз они делают ее забавной. Как видите, - макет я изменил совсем. Вторую страницу обложки, где были цифры и человечки, упразднил и человечков и цифры перенос на обложку. Это сделало обложку содержательной и "заманчивой". А как раз обложка и должна заманивать зрителя, чтобы он спешил заглянуть в книгу, ища новых, обещанных обложкой чудес. Мне очень интересно, как, увидев книжку в целом, отнесетесь к ней Вы. И, конечно, интересно, что скажет Маршак! Напишите.
Алянский - Конашевичу
Москва, 1.Х.59
Эмден и Маршаку рисунки очень понравились. Маршак даже хотел сам написать Вам свои комплименты*.
Теперь наши замечания:
Обложка. Я не разделяю Ваших восторгов от обложки. Мне кажется, извините меня, что она недостаточно декоративна, что она измельчена десятью иллюстрациями, обрамленными почему-то морскими волнами. И нет в ней главного - конашевического звонкого обобщения лица книги. Это мое личное мнение, которого я никому, кроме Вас, не высказал, - это значит, что менять ее не следует, если она Вам нравится. Но вот что в обложке обязательно придется менять - это шрифт. Мне как-то неловко говорить то, что и Вам хорошо известно, что дошкольники знакомятся с алфавитом, с буквами по своим первым детским книжкам. Зачем же затруднять их восприятие букв. Ведь им сначала нужно усвоить печатные буквы, а с рукописными буквами они знакомятся уже в школе. К тому же Вы еще вводите заглавные буквы в середину слова, что противоречит грамоте и недопустимо. Эмден говорила Вам об этом несколько раз, а Вы упорно делаете из шрифта узор, забывая его службу**.
Оборот обложки. У девочки, выбрасывающей цифры из мешка, голова закрыта рукой. Покажите, пожалуйста, ее головку. Там же у десятки сотрите единицу, надо показать только цифру ноль, а десятка уже производное.
Титул. Весь шрифт переписать строчными печатными буквами (можно наклеить на старый шрифт).
Титул очаровательный.
Стр. 2. Единица - это, оказывается, - она, женщина, девушка, девочка, поэтому Эмден и Маршак просят надеть ей узенькую юбочку и к голове приладить косицу.
У четверки в руку вместо шляпы, быть может, дать кепку, тогда больше сохранится силуэт четверки.
Стр. 3. Маршак просит, нельзя ли у шестерки сделать более круглый замочек ("сверху крюк, внизу кружочек").
Стр. 4. Он же просит в шестерке поставить акробата на голову ("на голову станет").
Стр. 9. Было бы, по-моему, хорошо, если бы все процессы труда, о которых говорится в стихах, вы заставили
выполнять вызванных Вами к жизни человечков. Заставьте их трудиться: колоть, месить и т. д. (сделайте отдельные сценки, как в других местах).
Стр. 18. Сверху, где школьник идет в школу, хорошо бы где-нибудь поместить часы, указывающие девять без десяти.
Стр. 19. Единица - из мальчиков превратить в девочек. И нельзя ли оживить ноль. Ведь он разговаривает с единицей. Быть может - это свернувшийся колесом акробат или какая-то круглая физиономия.
Как видите, замечаний хоть и много, но все они мелкие, за исключением шрифта, но тут Вы сами виноваты.
______________
* У С.М. Алянского сохранился текст замечания С. Маршака о рисунках к этой книжке. И конце этих замечаний (и основном они приведены в настоящем письме С.М. Алянского) С. Маршак приписал: "А впрочем, рисунки превосходные, изобретательные и поэтические". Позднее, в том же 1959 г., С. Маршак в письме к Конашевичу писал: "Спасибо Вам сердечное за "Веселый счет". Рисунки прекрасные. Зрелое мастерство сочетается в них с молодым задором" (архив семьи художника). ↑
** Это не единственная попытка художника более свободно использовать шрифт в детской книге. <...> ↑