Источник:
Маршак С. Собрание сочинений в 8 томах. Т. 6. -
М.: Художественная литература, 1971. С. 501-506.
С. Маршак
После долгого и безвыездного пребывания в Англии ничто не может так сильно освежить душу, как прогулка по вольной и пуст<ынной?> Ирландии. Я проделал около сотни миль пешком, странствуя по берегам величественного Шаннона, и мне казалось, что я уехал из Лондона давным-давно, лет десять тому назад, и нахожусь на расстоянии многих тысяч миль от Англии.
Я отправился не в протестантский Ольстер, не в Белфаст, куда устремляются ныне десятки и сотни корреспондентов1, даже не в Дублин, центр национально-католической Ирландии, где также бьет ключом политическая жизнь, а на юг и на запад страны, в один из глухих углов.
Незадолго пред моей поездкой туда я слышал беседу нескольких англичан, друзей Ирландии.
Один из них пел старую ирландскую песню:
Картофель уродился у нас мелкий и редкий
На холмах, на холмах.
Мы роем его в листопад,
Мы роем его в листопад,
Полные тревоги,
Полные тревоги.
О, я хотел бы, чтобы мы все были... гуси...
<Ночью и днем,
Ночью и днем.>
О, я хотел бы, чтобы мы все были гуси.
Ибо они клюют зерно в тишине и покое,
Пока не приходит для них смертный час...
Смертный час.
Мелодия покорно-грустная и ленивая.
Ирландия пережила на своем веку очень трудные и грустные времена: преследования, голод, нужду. Огромные просторы ее пустынны и невозделаны. Восьмая часть страны занята болотами. Картофель - главная пища ирландцев, и неурожай его мог породить не одну песню скорби и отчаяния - наподобие той, какую мне привелось услышать.
- Правда, население Ирландии небогато, - сказал один из моих собеседников-англичан. - А между тем почва там очень плодородная. С восьмидесятых годов прошлого столетия парламент занимается очень серьезными земельными реформами в Ирландии. Чуть ли не три четверти земли выкуплено у лордов и предоставлено земледельцам на самых льготных условиях2. Для бедноты строятся прекрасные коттеджи, за которые они выплачивают очень небольшие проценты. Иной платит за свой участок земли два - пять шиллингов в год - и все-таки жалуется. Иной раз они жалуются неискренне, не всерьез. В этом проявляется особый юмор ирландцев.
- Говорят, что ирландцы ленивы, - заметил другой англичанин, - между тем в Америке, где их в десять раз больше, чем на родине, они отлично преуспевают, богатеют и играют большую роль в политической и общественной жизни. Некоторые полагают, что влажно-теплый климат их родины повинен в этой бездеятельности и лени населения. А может быть, в этом виновата вековая борьба и вековые преследования.
- Непременно побывайте в Ирландии, - посоветовал мне один из моих собеседников, - вы почувствуете себя там на полной воле. Ирландцы не признают правил, законов. В вагонах железных дорог набивается такое количество людей, которое явно противоречит числу пассажиров, обозначенных в уставе. Вот вам пример ирландской точности и аккуратности. На одной из веток железной дороги поезд подходит к пересечению линий. Там ворота - шлагбаум. Поезд издали дает свисток. Но сторожа на месте не оказывается: ушел по своим делам. После нескольких тщетных призывов поезд дает задний ход, а затем налетает на ветхое заграждение и сшибает его. Вот что бывает в Ирландии.
- Но какой это добрый, гостеприимный и поэтичный народ, - единодушно вырывается у всех.
Мне уже не раз приходилось слышать об этой стороне характера ирландцев, я знаю их легенды. Одна из них рассказывает о четырех всадниках (The riders of the Shee*), которые стерегут весь мир, объезжая его кругом днем и ночью и держа в руках четыре древних символа: кольцо, чашу, голубя и крест.
Я слышал песни ирландцев. К сожалению, их маленькая "галльская арфа" давно уже перестала быть национальным инструментом в их стране. Теперь ее можно увидеть только у какого-нибудь редкого любителя музыки или любителя старины.
Фишгардский экспресс примчал меня, пролетая сквозь туннели и не останавливаясь на станциях, в Фишгард. За окнами мелькали синие "сахарные головы" уэлльских гор. Из Фишгарда до Росслера, ирландской гавани, установлен самый короткий из всех рейсов, которые только имеются между Англией и Ирландией: всего 2 3/4 часа. Но и в этот короткий период бурное и своенравное Ирландское море дает себя почувствовать. Пароход подбрасывает, как футбольный мяч. Брызги перелетают через палубу, и у пассажиров остается на губах едкий, соленый привкус.
Но вот и невысокий берег Росслерской гавани.
После стремительного экспресса и плавания по бурному морю приятно отдохнуть в покойном и неторопливом поезде ирландской железной дороги. За окнами - мирная зеленая равнина, озаренная закатом, догорающим за покатыми холмами на горизонте. Вот они - просторы, где трудятся земледельцы, терпеливо идущие за плугом. Деревни с избами, крытыми соломой. Стада, вольно бродящие по диким пастбищам без присмотра пастухов.
Даже в вагоне царит настроение, какого не бывает в английских вагонах. Там пассажиры редко вступают в разговор. Читают газету или смотрят в окно.
Здесь же очень быстро завязывается всеобщая беседа. Старушка с дочерью возвращаются из Англии и ругают англичан и все английское. К ним присоединяется старая дева, учительница, пользующаяся случаем провести параллель между Ирландией и Англией, обычаями и нравами обеих стран.
- Мама ни за что не хотела оставаться в Англии, - говорит бледная девушка. - Мне лично нравилось там жить. Англичане живут богаче и веселее. Но мама настояла на своем.
Старушка на вид кроткая-прекроткая. Но видно, что у нее хватило решимости и упорства для того, чтобы настоять на возвращении на родину. Губы у нее крепко сжаты, а на лбу упрямая морщинка.
Она добилась своего и выглядит довольной и умиротворенной.
- Англичане очень много едят. Ах, как они много едят. И всегда мясо.
- У англичан нет никакой религии. Вот только в церковь ходят по воскресеньям.
- Это правда, совершенная правда! - восклицает учительница. - Я часто дразнила моих знакомых англичан тем, что их разводы недействительны. Их религия допускает развод, но ведь мы, католики, знаем, что никто не может развести супругов помимо святого престола. Я говорила одной даме, которая развелась и снова вышла замуж, что у нее теперь два мужа.
- Англичане ужасно любят деньги.
Кто-то, защищая англичан, говорит, что они энергичны, культурны и свободны от суеверий - между тем ирландцы до сих пор верят в фей и ведьм.
- Мама верит, - говорит бледная девушка. Кроткая "мама" улыбается и кивает головой.
- Да, я верю.
- Какие же они бывают - феи? - спрашиваю я.
- Разные: добрые и злые, светлые и темные.
- А где они живут?
- В пещерах, в лесу, да и в домах иногда, - отвечает старушка, улыбаясь...
Кто-то противопоставляет немузыкальность англичан музыкальности ирландцев.
По этому случаю пожилая учительница даже спела куплет одной народной песни:
Ах, продам тебя я, прялка.
Я продам веретено.
Мне себя самой не жалко,
Жизнь иль смерть - мне все равно.
Я мог бы проездить по английским железным дорогам десяток лет, а не услышал бы песни - особенно из уст старой девы...
В этот день я приехал в большой город Лимерик, где я рассчитывал переночевать перед тем, как отправиться в путь - по левому берегу реки Шаннон. Рано утром я вышел побродить по улицам и заглянул в парк. У необычайно высокого памятника с классически задрапированной фигурой на скамье сидел молодой человек.
- Чей это памятник? - полюбопытствовал я.
- Сторонника Унии между Англией и Ирландией3, Сиринг Райса. Памятник, правда, красивый, но лучше бы он не стоял здесь. Вот было бы время убрать его... теперь, когда гомруль станет законом и уния тысяча восьмисотого года будет уничтожена.
Худощавый молодой человек произнес эти слова очень энергично. Впалые глаза его засветились гневным огоньком.
Я сообщил ему, что я иностранец и нахожусь в Ирландии впервые.
Молодой человек счел своим долгом прочесть мне целую лекцию об Ирландии и ее прошлом.
Об англичанах и их политике в Ирландии он говорил с озлоблением, весь дрожа. В воздухе веяло сыростью и ранней прохладой, и этим можно было отчасти объяснить дрожь моего собеседника, который был в легком пиджачке без пальто.
Я спросил его:
- Примирит ли вас с Англией ваша автономия?
- Не знаю, не думаю, - увлеченно ответил молодой человек, - века преследований не забываются. Мы все были бы счастливы, если бы какая-нибудь держава отторгла нас от Англии... Сколько способностей и дарований погибало и погибает в нашей стране даром. Сколько естественных богатств не использовано из-за религиозной вражды. Капиталы находятся, главным образом, у протестантов. Все крупные фермы в их руках. Вот отчего нашей молодежи так трудно пробивать себе дорогу. Вы побрóдите по Ирландии, вы узнаете и полюбите наш народ. О, это прекрасный народ. Пойдите в наши доки здесь в Лимерике, и вы услышите много глубоких и остроумных вещей, каких бы не сказал никакой писатель или профессор. Ни одного бранного слова вы не услышите в наших тихих доках. На днях я прихожу на почту рано утром. Вижу, стоят двое рабочих-грузчиков. Дрожат от холода. "Что, спрашивают, пришли ли газеты. Мы хотим узнать результат голосования в Палате общин после второго чтения гомруля"4. А еще говорят, что наше простонародье не интересуется гомрулем.
Городские часы пробили девять. Молодой человек, еще не остывший от недавнего волнения, поплелся на службу.
Город давно проснулся. По улицам ходили женщины в черных шалях - без шляп. (В Англии последняя прачка или деревенская жительница выходят на улицу не иначе, как в шляпке. Даже цыганки - и те носят шляпы!)
На почте ко мне подошел высокий, прямой старик и сказал мне строго и просто:
- Пишите мне телеграмму, - и не дожидаясь моего согласия, продиктовал: - "Килдайсарт. О'Сёлливану. Везти ли телят на базар или оставить их дома".
После высоко просвещенной Англии меня даже тронул этот экземпляр неграмотности, невежества. Старик напомнил мне родную мне Россию...
Мой утренний знакомый был прав. Доки Лимерика оказались необычно тихими. Ни гулкой брани, ни выкриков. Добродушные грузчики вели за работой тихую беседу, столь несвойственную людям их профессии: будто старушки у камина.
Если в воздухе и слышались здесь какие-нибудь крики, то они принадлежали чайкам, галкам и воронам, носившимся над доками.
Снежно-белые и черные птицы мелькали над водой и кружились над мачтами парусных судов, прибывших издалека.
Примечания автора
Примечания
Изумрудный остров. - Первый из цикла путевых очерков "По Ирландии", задуманного Маршаком после его путешествия пешком по берегам реки Шаннон в мае 1914 года. Однако начавшаяся в августе 1914 года мировая война помешала осуществлению этого замысла.
1. В Бельфасте, центре графства Ольстер (на севере Ирландии), весной - летом 1913 года под влиянием английской реакции среди протестантской части населения шла активная подготовка к вооруженному выступлению против католиков - сторонников гомруля (см. ниже). ↑
2. Это заявление собеседника Маршака насквозь лицемерно. На самом деле английское правительство на кабальных условиях финансировало "выкуп" ирландским крестьянством у лендлордов земли, некогда принадлежавшей его предкам. ↑
3. Согласно "Акту об унии" (вступил в силу 1 января 1801 г.) ирландский парламент был упразднен посредством объединения его с английским парламентом. ↑
4. Билль о гомруле (самоуправлении - от англ. home rule), предусматривавший создание ирландского парламента, был внесен английским правительством либералов в парламент в 1912 году, был принят Палатой общин, но консерваторское большинство Палаты лордов отклонило билль. По английским законам, правительство имело право еще раз внести билль на рассмотрение парламента. Этим правом оно воспользовалось в следующем, 1913 году. ↑
Печатается по автографу 1914 года.