С. Маршак

Воспитание словом

О мастерстве

Слово в строю

Из всех искусств самым ходким, распространенным, можно сказать, даровым материалом пользуется поэзия. Музыке нужны инструменты - от оргàна до простой дудки, живопись немыслима без красок, а поэтическое искусство имеет дело со словом - с теми обыкновенными, всем знакомыми словами, которые служат нам для повседневной разговорной речи.

Насущно необходимые основные слова повторяются миллионами людей бесконечное число раз. Мы постоянно слышим их и произносим сами. От частого употребления многие из слов стираются, как ходячая монета. Привыкая к ним, мы почти не слышим их звучания. Они теряют свое буквальное значение, как бы отрываясь от питающей их почвы, теряют силу и образность. Эпитет "яркий" перестает быть ярким, эпитет "ужасный" настолько перестает быть ужасным, что мы частенько слышим и даже сами говорим: "Я ужасно рад" или "Это мне ужасно нравится". Слово "прелестный" лишается всякой прелести и даже иной раз звучит пошловато или иронически.

Большинство людей не затрудняет себя выбором наиболее подходящего слова в будничной, обиходной речи. Тем, кто глух к слову, могут показаться почти разнозначащими такие определения, как "великолепный", "превосходный" и "шикарный". Они не чувствуют происхождения слова, не умеют отличать всенародный язык от временной словесной накипи.

Но дело не только в засорении языка недолговечными словечками и оборотами речи.

Даже коренные и всем необходимые слова, которые сами по себе не могут устареть, часто соединяются в гладкие, привычные, штампованные выражения, ослабляющие вес и значение каждого слова в отдельности.

Но можно ли сделать отсюда вывод, что поэты должны избегать общеупотребительных слов и пользоваться только какими-то особенными, редко встречающимися словами и выражениями?

Нет, лучшие поэты имеют дело с тем же простым, толковым и дельным языком, на котором говорит народ. Но самое обычное, изо дня в день произносимое слово как бы обновляется, вступая в строй поэтической речи. Оно становится полнозвучным и полновесным.

Поэт чувствует буквальное значение слова даже тогда, когда дает его в переносном значении. В слове "волноваться" для него не исчезают волны. Слово "поражать", заменяя слово "изумлять", сохраняет силу разящего удара.

Слово поэта действенно и вещественно. Прилагательные у него не декоративны, - они так же работают и столько же весят, как и определяемое ими слово -

...И железная лопата
В каменную грудь,
Добывая медь и злато,
Врежет страшный путь!1

Подлинный поэт не бросает слов на ветер - не грешит многословием. Баратынский говорит о своей музе:

Но поражен бывает мельком свет
Ее лица необщим выраженьем,
Достоинством обдуманных речей...2

Обдуманное, бережно отобранное слово требует и от читателя сосредоточенного внимания.

Как Золушка, одетая в платье, которое ей подарила фея, простое и обыкновенное слово преображается в руках поэта.

Мы часто слышим слова "грусть", "грустно". Сколько сентиментальных романсов на все лады повторяет эти уютно-меланхолические словечки.

А как ожило, каким значительным и даже величавым стало это простое слово "грустно" в драгоценных пушкинских строчках:

На холмах Грузии лежит ночная мгла;
       Шумит Арагва предо мною.
Мне грустно и легко...

Прелесть и подлинность придает этому слову самый ритм стихов, их интонация - естественная, как дыхание.

Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою...

Звучание слова "грустно", еле различимое в обыденной разговорной речи, становится здесь ощутимым и внятным. Может быть, это еще и потому, что оно перекликается со сходным по звуку словом "Грузия"? ("На холмах Грузии...")

Поэтическое слово не одиноко. Это слово в строю. А для вступления в строй оно, как и полагается, должно быть точно измерено и взвешено. Каждый слог его на учете. Ведь слова должны отзываться на легчайшие колебания темпа и ритма, соответствующие душевным движениям.

Часы не свершили урока,
А маятник точно уснул.
Тогда распахнул я широко
Футляр их, - и лиру качнул.

И грубо лишенная мира,
Которого столько ждала,
Опять по тюрьме своей лира,
Дрожа и шатаясь, пошла...

Но вот уже ходит ровнее,
Вот найден и прежний размах...
О, сердце! Когда, леденея,
Ты смертный почувствуешь страх,

Найдется ль рука, чтобы лиру
В тебе так же тихо качнуть
И миру, желанному миру,
Тебя, мое сердце, вернуть?3

В этих стихах Иннокентия Анненского словно невидимый маятник отсчитывает секунды, а вместе с ними - биения человеческого сердца. И словесный строй с безупречной верностью передает перебои сердца, замирание его и возвращение к жизни.

Слово в строю не живет само по себе, только для себя. Оно содействует другим словам - сотоварищам по строю.

...То по кровле обветшалой
Вдруг соломой зашумит,
То, как путник запоздалый,
К нам в окошко застучит4.

Эпитет "обветшалый" не только выполняет свое прямое назначение, но еще и передает - вместе со словом "зашумит" - шуршание соломы на крыше.

Каждый, кто работает над стихом, знает по опыту, как много звука можно добыть из слова, когда оно оказывается в стихотворном строю.

Обычное, прозаическое, чаще всего служебное слово "свой" звучит не слишком громко, но в двустишии:

...И я умолк, подобно соловью,
Свое пропел и больше не пою...5 -

оно присоединяет свое малое и слабое звучание к созвучному с ним слову "соловей", и вместе с ним как бы передают последний перелив соловьиной песни.

Слова в стихах перекликаются между собой и значением и звуками.

В стихах Шевченко:

Та ясень раз у раз скрипив6 -

слова "раз у раз", помимо своего прямого смысла, заставляют читателя и в самом деле слышать мерное поскрипыванье дерева в предутренней тишине.

Вступая в строй размеренной стихотворной речи, каждое слово вносит что-то свое в ее интонацию и звуковую окраску. Отдельные слова как бы растворяются в сочетании с другими, теряют свои жесткие, определенные границы, свой частный и узкий смысл. Это и дает поэту возможность пользоваться словами, как художник пользуется красками. В новых словосочетаниях рождаются новые оттенки.

Не прямым - словарным - значением каждого слова поражают и волнуют нас лирические стихи Фета:

Я болен, Офелия, милый мой друг!
       Ни в сердце, ни в мысли нет силы.
О, спой мне, как носится ветер вокруг
       Его одинокой могилы7.

В какой протяжно-унылый гул ветра на пустыре сливаются эти две последние строчки. Какой неистовой скорбью звучит - после тихой жалобы первого двустишия - неожиданное, пронизанное одною и той же гласной восклицание:

О, спой мне, как носится ветер вокруг
       Его одинокой могилы.

Фраза разделена между двумя строчками так, чтобы слова "Его одинокой могилы" стояли и в стихах одиноко. Даже относящийся к ним предлог "вокруг" оставлен в предыдущей строчке, чтобы в последней не было ничего, кроме этих трех простых и скорбных слов: "Его одинокой могилы".

Слова говорят не только своим значением, но и всеми гласными и согласными, и своей протяженностью, и весом, и окраской, дающей нам ощущение эпохи, местности, быта.

Устная речь в различных областях нашей страны отличается своим особым складом и ладом. И как разнообразны оттенки этой народной речи в стихах Есенина, Багрицкого, Исаковского, Асеева, Светлова, Прокофьева, Семена Гудзенко, Петра Комарова, Виктора Бокова.

А с какой любовью и бережностью передает говор простых людей в вагоне под Москвой Маяковский:

...И чист,
                как будто слушаешь МХАТ,
московский говорочек...8

Тут дело не в отдельных словах, а в том, что все они вместе как нельзя лучше доносят до нас разговорную, рассыпчатую русскую речь, которой любуется чуткий к слову поэт.

Музыка - одна из основ лирики. Но и в эпической поэме слова связаны между собой не только смысловой, но и музыкальной темой.

В современной русской поэзии это особенно заметно у Александра Твардовского. Впрочем, его поэмы "Страна Муравия" и "Дом у дороги" питаются глубинными лирическими ключами, и потому так явно сказывается в них музыкальное, песенное начало.

В устной живой речи всегда есть свой ритм, интонация, даже мелодия. Опираясь на эту музыкальную основу народного языка, поэт создает и свой собственный мелодический строй.

Слова в стихах - да и в хорошей, поэтической прозе - не живут порознь. Стройно согласованные, одушевленные высокой поэтической идеей, устремленные к единой цели, они поражают и радуют читателя так, будто звучат впервые.

1958



Примечания

Слово в строю. - Впервые в журнале "Новый мир", 1958, № 9, сентябрь (в цикле "Заметки о мастерстве").

1. Из стихотворения М.Ю. Лермонтова "Спор" (1841).  ↑ 

2. Е.А. Баратынский, "Муза" (1830).  ↑ 

3. Цитируется стихотворение И.Ф. Анненского (1854-1909) "Лира часов" (1907).  ↑ 

4. А.С. Пушкин, "Зимний вечер" (1825).  ↑ 

5. 102 сонет В. Шекспира в переводе С. Маршака.  ↑ 

6. Т.Г. Шевченко, "Порченая" (1837?).  ↑ 

7. А.А. Фет, "Я болен, Офелия, милый мой друг..." (1847).  ↑ 

8. Из стихотворения В.В. Маяковского "Нашему юношеству" (1927).  ↑ 


<<

Содержание

>>

При использовании материалов обязательна
активная ссылка на сайт http://s-marshak.ru/

Яндекс.Метрика